Прекращение роста российской экономики на фоне продолжающегося подъёма Китая и других партнёров по БРИКС, оживления деловой активности в экономике наших партнёров по «восьмёрке» вновь остро ставит вопрос о смене экономической политики.

Незаинтересованные в этом силы пытаются обосновать невыполнимость установленных президентом целей развития. (Напомним: цели установлены президентом России Указом от 7 мая 2012 года «О долгосрочной государственной экономической политике», а также Посланием президента Федеральному собранию 12 декабря 2012 года. Среди них: повышение уровня и продолжительности жизни населения, увеличение абсолютного и относительного уровня производства — выход в первую пятёрку стран мира по объёму ВВП и достижение уровня ЕС по величине ВВП на душу населения, снижение безработицы, осуществление модернизации и новой индустриализации экономики, перевод её на инновационный путь развития.) Эти силы оправдывают начинающуюся рецессию мировым кризисом, игнорируя успехи ведущих развивающихся стран, в том числе входящих в БРИКС. Бесконечно повторяя известные догмы рыночного фундаментализма, давно опровергнутого в теории и на практике экономического развития, они пытаются гипнотизировать власть, маниакально призывая в очередной раз наступить на грабли, об которые российская экономика неоднократно разбивалась в 1992, 1994, 1998 и 2008 годах. Опасность очередной экономической катастрофы заставляет вновь вернуться к фундаментальным вопросам экономической политики, которая в современном обществе знаний оправдывается той или иной экономической теорией.

О целях лучше всего судить по результатам

Нет ничего практичнее хорошей теории, как сказал один из классиков марксизма. Его последователи доказали этот тезис опытом социалистической революции и построения мировой социалистической системы. После её краха этот же тезис был доказан антикоммунистами, взявшими на вооружение доктрину рыночного фундаментализма. Лежащая в её основе неоклассическая теория служит сегодня основанием для практической деятельности по выстраиванию мировой капиталистической системы. Как и марксизм, это направление претендует на окончательную истину. Его апологеты ведут себя в России как пророки, обладающие тайным знанием, пренебрегая как здравым смыслом, так и анализом практического опыта.

Скрытый мотив выбора той или иной экономической теории заключается в целях экономической политики. Теория, хорошая для разрушения социалистической экономики, может оказаться негодной для реализации целей повышения общественного благосостояния, модернизации и развития экономики. Как хорошо было известно тем же классикам, экономическая политика всегда отражает интересы доминирующих групп влияния. Сами они верили в истинность своей теории исходя не из научных знаний, подтвержденных экспериментально, а опираясь на априорные идеологемы, исходящие из нравственных императивов. При этом они понимали относительность своего учения, критикуя оппонентов не с помощью научных доказательств, а разоблачая их как политических и идейных противников.

Относительность экономических теорий, отражающих интересы тех или иных классов и социальных групп, как правило, не признаётся их апологетами. Если исповедуемая ими доктрина не соответствует действительности, то тем хуже для последней. Руководствуясь таким подходом, большевики уничтожили все не разделяющие их идеологию сословия, а их современные антиподы — либертарианцы (представители наиболее радикальной ветви либеральной мысли, давно отвергнутой в развитых странах в связи с очевидной деструктивностью) — устроили геноцид постсоветскому народу.

Расчёты показывают, что экономические потери вследствие реализации шоковой терапии в 90-е годы сравнимы с потерями периодов Гражданской войны и гитлеровского нашествия. Этот ущерб складывается из разорения предприятий криминальной приватизацией, вывоза капитала, утраты возможностей воспроизводства основного капитала из-за прекращения долгосрочного кредита. Он продолжает увеличиваться под воздействием механизмов неэквивалентного внешнеэкономического обмена, поддерживаемого политикой накопления валютных резервов за рубежом под символический процент в обмен на привлечение гораздо более дорогих зарубежных кредитов. Этот ущерб дополняется утратой национального контроля над крупной промышленностью, выведенной из-под российской юрисдикции в офшоры, что делает невозможным самостоятельное развитие российской экономики и ставит под угрозу суверенитет страны.

Это, однако, не смущает апологетов идеологических экспериментов в экономике, которые списывают происходящие в результате реализации их доктрин катастрофы на неприспособленность народа к их требованиям, оправдывая социальные жертвы «исторически неизбежными» издержками воплощения своих идей.

За догмами стоят интересы

В наш век торжества демократии и знаний, чтобы быть убедительной, любая доктрина должна выглядеть научно обоснованной и претендовать на выражение общественных интересов. При помощи псевдонаучной схоластики доморощенные либертарианцы навязывают общественному сознанию набор примитивных представлений об универсальной оптимальности механизмов рыночной самоорганизации и бессмысленности государственного вмешательства. На самом деле эти представления не соответствуют научным знаниям. Они отражают интересы узкой группы лиц, заинтересованных в безграничной власти денег, обладание которыми является источником их могущества. Интересы этих лиц совсем не совпадают с интересами подавляющего числа граждан, права которых обязано защищать государство. Об этом ярко свидетельствует известное высказывание Ротшильда: «Дайте мне управлять деньгами страны, и мне нет дела, кто и какие законы в ней издаёт».

Деньги сегодня для мировой экономики печатаются ФРС США, Банком Англии, Европейским центральным банком и Банком Японии. Связанным с эмитентами этих валют международным корпорациям действительно нет дела до национального законодательства других стран. Они навязывают выгодные им правила регулирования через своих агентов влияния. Так, проводимая российскими либертарианцами политика направлена на слом механизмов валютного контроля, демонтаж механизмов государственного регулирования экономики, приватизацию госсобственности в интересах международного капитала и офшорной олигархии. Для её легитимизации в общественном сознании и перед руководством страны используется схоластическая теория рыночного фундаментализма, приукрашенная игрушечными моделями рыночного равновесия. Эта теория безапелляционно выдаётся за истинную, а все противоречащие ей суждения объявляются устаревшими и ложными.

Вследствие реализации политики рыночного фундаментализма национальные экономики открываются для международного капитала, втягиваются в неэквивалентный экономический обмен. Эта политика приносит баснословные прибыли международным финансовым спекулянтам и колоссальные убытки национальным финансовым системам. Спекулятивная игра с российскими активами давала международному капиталу доходность в тысячи процентов, оборачиваясь вывозом сотен миллиардов долларов за рубеж и разорением многих отраслей промышленности. До России таким же атакам подвергались Аргентина, Мексика, Корея, Малайзия, многие другие развивающиеся страны. Побочным следствием этой политики становится разрушение научно-производственного потенциала вследствие расстройства механизмов долгосрочного кредита и поглощения наиболее прибыльных активов международными корпорациями.

Несмотря на катастрофические последствия реализации теории рыночного фундаментализма, её современная версия, известная как доктрина Вашингтонского консенсуса, продолжает активно поддерживаться и навязываться постсоциалистическим и развивающимся странам как идеологическая основа их освоения международным капиталом. Поскольку последний неразрывно связан с механизмами эмиссии мировых валют, власти США, ЕС, Великобритании и Японии прилагают огромные усилия для удержания в этой идеологии других стран. Сами они этой идеологии не придерживаются, проводя гибкую денежную политику, стимулируя спрос, инвестиционную и инновационную активность, прибегая к контролю за целевым использованием кредитов, опираясь на разветвлённую систему стратегического планирования и институтов развития.

После распада СССР адептам рыночного фундаментализма длительное время удавалось выдавать его за единственно верное учение. Однако катастрофические результаты применения этой доктрины на постсоветском пространстве, а также в других подвергнутых управлению МВФ странах поставили её под сомнение. А быстрый подъём Китая, реализующего идеологию рыночного социализма, а также успехи Индии и Бразилии, последовательно проводящих стратегическое планирование развития экономики, окончательно опровергли целесообразность доктрины рыночного фундаментализма. Из крупных стран мира только в России она продолжает пользоваться популярностью и поддерживаться властью. Во многом это связано с транснационализацией российского бизнеса — управление многими крупными российскими корпорациями ведется из офшоров, а доктрина рыночного фундаментализма оправдывает этот порядок, парализуя политическую волю национального государства.

Инерционный дрейф в рамках установленного рыночными фундаменталистами курса обрекает экономику на длительную депрессию с продолжающейся деградацией промышленности и неэквивалентным внешнеэкономическим обменом, который обходится России в 100 млрд долларов ежегодного вывоза капитала на фоне недофинансирования расходов на воспроизводство человеческого и производственного потенциала. Это, однако, не смущает российских либертарианцев, настаивающих на продолжении политики Вашингтонского консенсуса исходя из своей твёрдой веры в чудодейственную силу механизмов рыночной самоорганизации. Их мифологическое мышление невосприимчиво ни к статистическому исследованию зависимостей, ни к эмпирической проверке гипотез, ни к математическому моделированию. Для квазирелигиозных фанатиков ни факты, ни научные доводы не имеют значения. Они ориентируются только на свои «священные» книги и их официальные толкования. Так и наши рыночные фундаменталисты безапелляционно отвергают очевидные факты и научно доказанные закономерности, будучи уверенными в своем «тайном знании», почерпнутом из книг Ф.А. Хайека и М. Фридмана.

Впрочем, эта вера не является бескорыстной. Выражающие интересы международного капитала издания периодически поощряют проводников политики Вашингтонского консенсуса звучными титулами «лучших» министров финансов или «лучших» председателей центробанков. В качестве таковых периодически оценивались российские руководители денежных властей за проводившуюся ими политику жёсткой привязки эмиссии рублей к приобретению долларов, фунтов и евро, демонтаж валютного контроля и перекачку сотен миллиардов долларов государственных доходов в долговые обязательства США и других эмитентов мировых валют. Международный капитал вкладывает немалые деньги в апологетику своихх интересов, финансируя огромное количество фондов, пропагандирующих схоластические исследования и популярные учебники по идеологии рыночного фундаментализма. Проводники этих интересов в национальных правительствах получают безграничную информационную, политическую и финансовую поддержку, снабжаются «золотыми парашютами».

Стремясь воспрепятствовать переходу к системной политике развития экономики на основе внутренних источников, наши агенты Вашингтонского консенсуса пытаются запугивать президента умопомрачительными доводами. Так «лучший в мире», теперь уже бывший министр финансов ничтоже сумняшеся заявляет, что отмена бюджетного правила напугает иностранных инвесторов и ухудшит инвестиционный климат. А введение норм валютного регулирования и вовсе его испортит. При этом он наивно верит в то, что посредством количественного ограничения денежного предложения можно подавить инфляцию, вызываемую немонетарными факторами. Тем самым он льёт воду на мельницу двух главных выгодоприобретателей такой политики: международных финансовых спекулянтов и естественных монополий, вот уже два десятилетия перемалывающих создаваемую в российской экономике добавленную стоимость в увозимую за рубеж сверхприбыль.

Напомним, что «бюджетное правило» ограничивает использование нефтегазовых доходов федерального бюджета, направляя их на наращивание Резервного фонда, размещаемого в американских и европейских долговых обязательствах. Тем самым государство лишает экономику важного внутреннего источника инвестиций, поддерживая финансовые системы эмитентов мировых валют. С одной стороны, российский бюджет предоставляет им дешёвый кредит. А, с другой стороны, он стимулирует спрос на займы в иностранной валюте со стороны российских банков и корпораций, лишённых доступа к долгосрочному кредиту из внутренних источников. Только совсем уже оторванное от реальности и здравого смысла догматическое воображение может представлять такое самоедство как благо для развития экономики, утверждая, что вывоз капитала государством за рубеж улучшает инвестиционный климат.

От Резервного фонда — к бюджету развития

Необходимо изменение «бюджетного правила» в части использования конъюнктурной части нефтегазовых доходов. Их следует направлять не в покупку зарубежных ценных бумаг, а на инвестиции в целях повышения эффективности и конкурентоспособности национальной экономики, включая развитие инфраструктуры, стимулирование инновационной активности, расширение институтов развития. Для этого Резервный фонд следует преобразовать в бюджет развития. При этом необходимо предусматривать приоритетное выделение бюджетных ассигнований на поддержку критически значимых для становления нового технологического уклада производств.

Государственное стимулирование инвестиций способствует вложениям частного капитала, с которого государство снимает часть рисков. Государственные капиталовложения в инфраструктуру снижают издержки частного бизнеса и тоже стимулирую рост инвестиций. Государственные гарантии, институты развития, субсидирование НИОКР являются необходимыми атрибутами современной инвестиционной политики всех развитых и успешно развивающихся стран. Накапливание сверхнормативных резервов имеет значение лишь для притока спекулятивного капитала, рассчитывающего на обеспечение стабильных условий вывода капитала после получения сверхприбыли на раздувании финансовых пузырей.

Для решения задач подъёма инвестиционной и инновационной активности необходимо отказаться от не свойственной государственной бюджетной политике функции стерилизации части денежного предложения за счёт профицита бюджета, сопровождающейся изъятием средств из экономики. Решение задач обеспечения экономического роста требует прямо обратного — дополнительного финансирования капиталовложений в развитие экономики. Государственные долговые обязательства, а также обязательства государственных институтов развития и корпораций должны шире использоваться как инструменты обеспечения долгосрочных кредитов посредством механизмов рефинансирования коммерческих банков Центральным банком. В цели государственной денежно-кредитной политики и деятельности Банка России должно быть включено поддержание инвестиционной активности на уровне, необходимом для обеспечения устойчивого экономического роста при полной занятости трудоспособного населения. Необходим комплексный подход, обеспечивающий положительную обратную связь между стратегическими планами развития экономики, бюджетными ассигнованиями, долговыми обязательствами государства и денежно-кредитной политикой.

Для придания своим абсурдным доводам пущей убедительности Кудрин и другие апологеты Вашингтонского консенсуса объявляют его догматику истиной «в последней инстанции», а его критиков — ретроградами из социалистической эпохи. На самом деле Вашингтонский консенсус является эрзацем наиболее упрощенческих догм рыночного фундаментализма, основанного на схоластической теории рыночного равновесия, пришедшей в экономическую науку из классической механики около столетия назад. Эти догмы исходят из крайней примитивизации экономики до уровня доиндустриального обмена несколькими простыми продуктами, игнорируют НТП и современные механизмы рыночного регулирования. Обосновываемые с их помощью рекомендации обслуживают интересы экспортеров сырья, иностранного капитала и финансовых спекулянтов. Следование этим рекомендациям (снижение экспортных пошлин, отказ от валютного контроля, сокращение налогообложения спекулятивных доходов, вывоз капитала, нежелание создавать внутренние источники долгосрочного кредита и др.) усиливает сырьевую ориентацию экономики, её офшоризацию и переориентацию на иностранную технологическую базу, провоцирует утечку капитала, влечёт деградацию научно-производственного потенциала.

В течение последних двух десятилетий дважды предпринимались попытки перейти от неоколониальной политики Вашингтонского консенсуса к суверенной политике экономического развития на основе внутренних механизмов накопления капитала и расширенного воспроизводства. Первая попытка связана с коротким периодом деятельности правительства Примакова, которому удалось за полгода вывести экономику из глубокого спада, увеличив промышленное производство более чем на 20% и стабилизировав валютно-финансовую систему. Вторая попытка была совершена в 2008 году, когда одновременно с принятием Концепции долгосрочного развития В.В. Путиным было принято решение о крупномасштабном использовании внутренних источников кредита для спасения банковской системы и крупных корпораций от краха вследствие кризисного оттока спекулятивного капитала в острой фазе мирового финансового кризиса.

В обоих случаях отхода от догм рыночного фундаментализма экономическая политика государства оказывалась весьма успешной, подвергаясь оглушительной дискредитации со стороны глашатаев доктрины Вашингтонского консенсуса через контролируемые ими СМИ. Первый раз им удалось добиться возвращения к денежной власти «лучших» выразителей своих интересов менее чем за год. Сразу же после стабилизации экономики Примаков и Геращенко были смещены Ельциным, который испытывал постоянный страх перед американскими агентами влияния. Вскоре лучшие в мире министр финансов и председатель Центрального банка вернули макроэкономическую политику в русло Вашингтонского консенсуса.

Вторая попытка была менее последовательной. В основном она свелась к переходу на внутренние источники кредита без введения механизмов контроля за его использованием. Вследствие отказа от валютного контроля большая часть эмитированных для спасения банков рублей была использована ими на валютные спекуляции, следствием чего стало падение курса рубля, всплеск инфляции, очередное обесценение сбережений граждан. Выданные Центробанком кредиты лишь в незначительной части дошли до реального сектора и не смогли удержать его от обвального падения производства, оказавшегося самым большим среди крупных стран мира. До сих пор объём производственных инвестиций остаётся ниже докризисного уровня, не восстановился уровень производства машиностроения.

Вместе с тем на этот раз отход от догм Вашингтонского консенсуса стал более продолжительным. Возвращению к ним мешают цели экономического развития, поставленные президентом России В.В. Путиным. Их достижение невозможно без активного участия государства посредством механизмов рефинансирования банковской системы, наращивания институтов развития, развертывания целевых программ реализации перспективных направлений НТП. Но и в рамках нынешней противоречивой экономической политики эти задачи не имеют решения. В отсутствие валютного контроля увеличение рефинансирования банков оборачивается ростом валютных спекуляций и утечки капитала. Без введения механизмов персональной ответственности пробуксовывают институты развития. Целевые программы сводятся на нет коррупцией и отсутствием системы стратегического планирования.

Новая институциональная система экономики

Сказанное выше не означает, что экономическая мысль не может дать объективного знания. В экономической науке неоклассическое учение, эрзацем которого является теория рыночного фундаментализма, давно было подвергнуто уничижительной критике. Уже более полувека догматика рыночных фундаменталистов убедительно опровергается ведущими учёными-экономистами, включая президентов американской ассоциации учёных-экономистов, нобелевских лауреатов, не говоря уже о российских академиках. Написаны тысячи книг и статей, доказывающих несоответствие этой теории экономической реальности, сформирована объективная научная парадигма знаний о закономерностях развития экономики. На основе современной научной парадигмы системного анализа нетрудно отличить объективные знания от апологетики тех или иных интересов. Существует теория, отражающая объективные закономерности и обосновывающая меры по реализации политики развития экономики в интересах всего общества.

Современная наука способна предложить комплекс мер исходя из объективных закономерностей экономического развития и целей государственной политики повышения общественного благосостояния и устойчивого развития. Меры экономической политики, необходимые для выхода на требуемые темпы роста, давно предлагаются учёными Российской академии наук. Они предусматривают решение задач структурной перестройки экономики, её деофшоризации и демонополизации, обновления промышленности, создания механизмов долгосрочного кредитования производственной деятельности, усовершенствования налогово-бюджетной политики, всемерного развития экономической интеграции на постсоветском пространстве. Срочность этих мер диктуется фундаментальными технологическими сдвигами, происходящими в структуре мировой экономики. Быстрое становление нового технологического уклада, многократно снижающее энерго- и материалоёмкость производства, через 3–5 лет значительно сузит существующие сегодня рынки сбыта российской сырьевой продукции. Запаздывание с реализацией мер подъёма инвестиционной и инновационной активности уже в среднесрочной перспективе повлечёт снижение экспорта, валютных поступлений и доходов федерального бюджета, нарастание технологического отставания не только от передовых, но и от крупных развивающихся стран, утрату возможностей самостоятельного развития, замораживание низкого уровня жизни большинства населения.

Пока Россия проигрывает в конкурентной борьбе за освоение ключевых технологий новой длинной волны экономического подъёма, зарождающейся в настоящее время. В условиях кризиса передовые страны прибегают к безбрежной денежной эмиссии в целях долгосрочного кредитования своих корпораций и банков под символический процент, стимулируя инвестиционную и инновационную активность, всемерно наращивая спрос на новую технику. Российские денежные власти проводят противоположную политику стерилизации государственных доходов и вывоза их за рубеж, количественного ограничения денежного предложения, завышения процентных ставок и регулируемых тарифов. Тем самым они искусственно снижают конкурентоспособность российской экономики, втягивают её в неэквивалентный внешний обмен, обрекают на отставание. В отсутствие доступа к долгосрочному кредиту российские предприятия не могут освоить даже имеющиеся у них разработки, «без боя» сдавая перспективные рынки новой продукции.

Успех китайской модели экономического развития, во многом повторяющей японское экономическое чудо и успехи других стран Юго-Восточной Азии, даёт основание для выдвижении гипотезы о переходе к новой институциональной системе современной экономики, сочетающей механизмы рыночной самоорганизации со стратегическим планированием, государственным регулированием денежного предложения, работой мощных институтов развития, поддерживающих частные инвестиции в перспективных направлениях долгосрочного экономического развития. В пользу этой гипотезы говорит очевидное проявление этих элементов не только в системах управления экономикой развивающихся стран, но и в странах с развитой рыночной экономикой, сталкивающихся с необходимостью концентрации ресурсов для преодоления глобального кризиса. В условиях экономики знаний государство берёт на себя функции интеллектуально-информационного центра регулирования и стратегического планирования развития экономики, поддержания соответствующей научно-технологической среды, включающей развитую базу фундаментальных знаний и поисковых исследований, институты прикладных исследований и опытно-конструкторских разработок, сеть опытных производств и механизмы внедрения новых технологий.

Вместе с тем резкое усиление роли государства в управлении экономическим развитием может быть и очередным проявлением механизма смены длинных волн Кондратьева, когда в условиях депрессивного состояния экономики и турбулентности на финансовом рынке, дезориентирующей частных инвесторов, для перехода к новому технологическому укладу необходимы крупномасштабные инвестиции в освоение принципиально новых технологий, невозможные без активного участия государства. Так или иначе — это объективный процесс, обусловленный цикличностью экономического развития. Этого, к сожалению, не понимают наши доморощенные либералы, наивно верящие в фукуямовский «конец истории». В их мифологической картине мира либерализация выглядит как вечный бесповоротный процесс, следование которому представляется им прогрессом. Это типично для религиозного мышления, верящего в конец света, который, по всей видимости, для российских либералов уже наступил. Во всяком случае они демонстрируют поразительную неспособность к обучению, отвергая все доводы оппонентов как якобы устаревшие с «высоты» своего «прогрессивного» мышления.

Окно возможностей

Страна располагает ресурсами, необходимыми для реализации поставленных президентом целей. По величине национального богатства на душу населения Россия занимает лидирующее положение в мире, обладая гигантскими природными ресурсами, высокообразованным населением, развитым научно-техническим потенциалом. Однако эффективность использования этого потенциала крайне низка: добываемые сырьевые ресурсы в основном экспортируются; основные фонды обрабатывающей промышленности и инфраструктуры крайне изношены и не способны производить конкурентоспособную продукцию, которая вытесняется импортом; энерго- и материалоёмкость производства существенно выше, а производительность труда — ниже уровня передовых стран, более половины занятых работают не по специальности; в 15 раз сократилось число проектных и проектно-изыскательских организаций, место которых занимают иностранные инжиниринговые компании, навязывающие зарубежное оборудование. Инновационная активность предприятий уже длительное время многократно ниже передовых стран, а объём инвестиций в основной капитал всё ещё не достиг советского уровня. При этом около трети сбережений, образующихся в российской экономике, не трансформируется в инвестиции и вывозится за рубеж.

Неэффективное использование имеющегося в стране научно-производственного потенциала влечёт нарастающее расхождение между желаемой и действительной траекторией роста экономики. Фактически развитие экономики скатывается на инерционный сценарий с падением темпов роста до 2% в год, в то время как достижение установленных президентом России целей предполагает ежегодный прирост ВВП не ниже, чем на 6%, промышленного производства — на 10%; инвестиций в основной капитал — на 15%; расходов на НИОКР — на 25%, производительности труда — на 8%. Необходимо устранение узких мест в транспортной, энергетической и коммунальной инфраструктуре, что требует осуществления крупномасштабных инвестиционных проектов их модернизации.

Политика модернизации и развития российской экономики должна исходить из четкого понимания структурных изменений и перспектив глобального социально-экономического развития, а также выявления национальных конкурентных преимуществ, активизация которых способна обеспечить устойчивый и быстрый рост производства. Важно понимание структурной составляющей глобального кризиса, которая определяется сменой длинных волн экономической конъюнктуры. Выход из этого кризиса связан со «штормом» нововведений, прокладывающих дорогу становлению нового технологического уклада. По мере перетока оставшегося после коллапса финансовых пузырей капитала в наращивание составляющих новый техноуклад производств будет формироваться новая длинная волна подъёма экономической конъюнктуры.

Последнее десятилетие, несмотря на кризис, в ведущих странах расходы на освоение составляющих новый уклад технологий и масштаб их применения растут с темпом около 35% в год. Устойчивый и быстрый рост ядра нового технологического уклада, состоящего из комплекса сопряженных нано-, био- и информационно-коммуникационных технологий, создаёт материальную основу нового длинноволнового подъёма экономики. Потребуется еще 3–5 лет для формирования технологических траекторий этого подъёма, следование которым кардинально изменит структуру современной экономики, состав ведущих отраслей, крупнейших корпораций и лидирующих стран.

Именно в подобные периоды глобальных технологических сдвигов возникает «окно возможностей» для отстающих стран вырваться вперёд и совершить «экономическое чудо». Для этого необходим мощный инициирующий импульс, позволяющий сконцентрировать имеющиеся ресурсы на перспективных направлениях становления нового технологического уклада и опередить другие страны в развертывании производства и сбыта хотя бы части его ключевых товаров.

Как показывает опыт совершения подобных прорывов в новых индустриальных странах, послевоенной Японии, современном Китае, да и в нашей стране, требуемое для этого наращивание инвестиционной и инновационной активности предполагает повышение нормы накопления до 35–40% ВВП. При этом, чтобы «удержаться на гребне» нынешней фазы новой волны экономического роста, инвестиции в развитие производств нового технологического уклада должны удваиваться каждый год.

В условиях экономической турбулентности, характерной для периода крупномасштабных структурных изменений, рыночные механизмы дают сбой. Поэтому ведущую роль в организации требуемого для вывода экономики на новую траекторию развития инициирующего импульса вынуждено принимать на себя государство. До сих пор этот инициирующий импульс совершался посредством милитаризации экономики, сопровождавшейся эскалацией военно-политической напряженности, следствиями которой в прошлом столетии стали Вторая мировая и холодная войны. В этот раз ведущая роль здравоохранения, образования и науки в структуре спроса на продукцию нового технологического уклада даёт шанс избежать очередной конфронтации и гонки вооружений.

Синтез стратегии лидерства и стратегии навёрстывания

Ключевая идея предлагаемой стратегии развития заключается в опережающем становлении базисных производств нового технологического уклада и скорейшем выводе российской экономики на связанную с ним новую длинную волну роста. Для этого необходима концентрация ресурсов в области развития составляющих шестой технологический уклад перспективных производственно-технологических комплексов, что требует целенаправленной работы национальной финансово-инвестиционной системы, включающей механизмы денежно-кредитной, налогово-бюджетной, промышленной и внешнеэкономической политики. Их необходимо ориентировать на становление ядра нового технологического уклада и достижение синергетического эффекта формирования кластеров новых производств, что предполагает подчинённость макроэкономической политики приоритетам долгосрочного технико-экономического развития.

Вместе с тем необходимо учитывать, что стратегия опережающего развития может быть реализована в освоении только передовых технологий. В отстающих отраслях должна реализовываться стратегия динамического навёрстывания, предполагающая широкое заимствование современных технологий за рубежом и их освоение с дальнейшим совершенствованием. В перерабатывающих отраслях следование этой стратегии может дать многократное увеличение выхода готовой продукции с единицы используемого сырья, которое для лесоперерабатывающей и нефтехимической промышленности составляет десятикратную величину, для металлургической и химической промышленности — пятикратную, для агропромышленного комплекса — трёхкратную.

Таким образом, оптимальная стратегия развития должна сочетать: стратегию лидерства в тех направлениях, где российский научно-промышленный комплекс находится на передовом технологическом уровне, и стратегию динамического наверстывания в остальных направлениях. В отношении сектора НИОКР целесообразна стратегия опережающей коммерциализации результатов фундаментальных и прикладных исследований. Для реализации этого оптимального набора стратегий нужна комплексная государственная политика, включающая:

— создание системы стратегического планирования, способной выявлять перспективные направления экономического роста, а также направлять деятельность государственных институтов развития на их освоение;

— обеспечение необходимых для опережающего роста нового технологического уклада макроэкономических условий;

— формирование механизмов стимулирования инновационной и инвестиционной активности, реализации проектов создания и развития производственно-технологических комплексов нового технологического уклада, модернизации экономики на их основе;

— создание благоприятного инвестиционного климата и деловой среды, поощряющей предпринимательскую активность в освоении новых технологий;

— поддержание необходимых условий расширенного воспроизводства человеческого капитала и развития интеллектуального потенциала.

Для формирования конкурентоспособных на мировом рынке интегрированных корпоративных структур с сильной исследовательской базой, долгосрочными мотивациями и значительными финансовыми ресурсами необходимо обеспечить многократное повышение концентрации ресурсов, единственным способом которого в нынешних условиях остаётся участие государства в капитале корпоративного сектора. Требуемое расширение высокотехнологического ядра отечественной промышленности сегодня возможно только на основе государственных структур, включая государственные корпорации и банки, научно-исследовательские и проектные институты, технопарки и другие элементы инновационной инфраструктуры. Все эти элементы должны работать как единая научно-производственно-финансовая система в соответствии со стратегическими планами и программами развития соответствующих отраслей и секторов экономики. Это развитие должно поддерживаться долгосрочными кредитами, которые в нынешних условиях в необходимых объёмах могут предоставить только государственные банки, опирающиеся на рефинансирование со стороны Центрального банка.

Использование госсектора в качестве основы для реализации поставленных президентом целей развития экономики не означает вытеснения или огосударствления частных структур. Напротив, генерируемая госсектором экономическая активность будет стимулировать рост и частных предприятий. Кооперация с госкорпорациями даст им устойчивые рынки и источники новых технологий, расширит возможности для развития. Вместе с тем ключевая роль государства в формировании конкурентоспособных структур высокотехнологической промышленности определяет соответствующие требования к управлению государственными активами.

Системное внедрение принципа персональной ответственности за объективные результаты деятельности на всех уровнях управления не только в государственных структурах, но и в негосударственном секторе является необходимым условием успешной реализации предложенной системы мер. Она предусматривает многократное увеличение объёма ресурсов, направляемых на цели развития и модернизации экономики под контролем государства. Введение действенных механизмов ответственности руководителей за достижение поставленных целей является необходимым условием эффективного распоряжения этими ресурсами и осуществления предлагаемой стратегии опережающего развития экономики.